женщины, погребенной в песке, вовсе не добродетель; он ослепляет ее и мешает попять

трагизм собственного положения, В редкие минуты она способна трезво взглянуть па

происходящее, но благодушие тут же берег верх над всеми тревогами. На некоторых

зрителей пьесы Беккета действуют так же, как погребение заживо на героиню «Счастливых

диен». Оки извиваются, корчатся, зевают, уходят из зала, а иногда сочиняют и печатают

разного рода жалобы, чтобы оградить себя от "неудобоваримой" правды. К сожалению, как

раз тоска по оптимизму, свойственная многим писателям, больше всего мешает им обрести

надежду. Осуждай пессимизм Беккета, мы оказываемся в положении героев, которых Беккет

попал в ловушку. Но стоит нам принять его утверждения, как все мгновенно преображается.

Существуют, однако, другие, зрители, зрители Беккета, они есть во всех странах, им не

нужно прятаться за умозрительные барьеры и изощряться в анализе. Они смеются и плачут и

в конце концов торжествуют вместе с Беккетом; зрители, посмотрев его пьесы — его черные

пьесы, — уходят удовлетворенными и обогащенными, с легким сердцем, полные странной

необъяснимой радости. Поэзия, благородство, красота, волшебство — все эти

подозрительные слова вдруг снова приобретают для них смысл в театре Беккета.

Небольшая польская труппа под руководством мечтателя и мистика Ежи Гротовского тоже

работает во имя священной цели. Гротовский считает, что театр ценен не сам по себе;

подобно музыке и танцам в некоторых братствах дервишей, театральное представление —

это способ и средство самопознания, самоисследования, это путь к спасению. Палитра актера

— сам актер. Эта палитра богаче палитры художника или музыканта; чтобы ею овладеть,

нужен весь человек целиком. Руки, глаза, уши и сердце актера являются одновременно и

объектом и инструментом его исследований. При таком отношении сценическое искусство