отрезок времени — секунду за секундой — живой, необычайно содержательной жизнью. Его

персонажи существуют одновременно на бессчетном множестве уровней — погружаются на

дно, витают в облаках; искусная техника, чередование стихов и прозы, разнообразие

контрастных эпизодов, волнующих, забавных, тревожных, — вот средства, которыми

пользовался Шекспир, чтобы сказать то, что считал нужным, но он, кроме этого, четко знал,

чего он хотел от людей и от общества, и это знание помогало ему осмысленно выбирать

темы и средства, осмысленно строить театр. А современный драматург все еще не в силах

вырваться из застенков анекдота, логики, стиля и чувствует себя связанным по рукам и

ногам пережитками викторианских представлений, согласно которым честолюбие и дерзость

— нехорошие слова. Как сильно ему недостает того и другого! Если бы только у

современного драматурга было честолюбие, если бы он дерзнул посягнуть на небеса! Но

пока он не перестанет вести себя как страус, как одинокий страус, об этом нечего и думать.

Потому что, высунув голову из-под крыла, он столкнется с тем же кризисом. Ему тоже

придется решать, каким, по его мнению, должен быть театр.

Конечно, произведения каждого драматурга отражают меру его таланта — нельзя прыгнуть

выше головы. Он не может уговорить себя быть лучше или стать другим. Единственное, что

он может, — писать о том, что видит, думает и чувствует. Но он, кроме того, может

попытаться усовершенствовать свои рабочие инструменты, Чем отчетливее драматург

осознает, каких звеньев недостает в комплексе его связей с окружающим миром, то есть чем

острее ощущает, что не в силах показать жизнь достаточно глубоко и достаточно

разносторонне или использовать достаточно глубоко и разносторонне все возможности

сцены, а потребность в уединении превращает его в узника, тем больше шансов, что он