В свете этих вопросов техническое неумение казалось стыдным и неловким, и в учениках и педагогах зрело же­лание овладеть любыми трудностями, так как ясно было, что без подлинной техники невозможно передать в искус­стве те большие задачи, которые ставил перед нами Ста­ниславский.

Говоря о речевой технике, необходимой для постанов­ки пьес различных авторов, и приводя в пример пьесы Горького, Бомарше, Чехова, Мольера, он говорил о том,

что стилистика языка каждого драматурга требует осо­бенно чуткого внимания.

«Наша беда в том, что у многих актеров не вырабо­таны очень важные элементы речи: с одной стороны, ее плавность, медленная, звучная слиянность, а с другой стороны — быстрота, легкое, четкое и чеканное произнесение слов» — пишет он в главе о темпо-ритме.

Константин Сергеевич с грустью отмечает, что в боль­шинстве случаев мы слышим на сцене неестественно дол­гие паузы, а слова между паузами проговариваются не­обыкновенно быстро, в то время как нам надо добиваться беспрерывной звуковой кантилены, которая бы тянулась и пела,— только тогда мы добьемся выразительной мед­ленной речи. Но еще реже актеры владеют хорошей ско­роговоркой, четкой и ясной по дикции, по орфоэпии и глав­ное по передаче мысли.

В своих практических занятиях он заставлял учеников читать очень медленно, добиваясь «слиянности» слов в речевых тактах, требуя обязательного внутреннего оправ­дания такой медленной речи, и говорил о том, что актер не имеет права выйти на сцену, не выработав медленной, плавной речи.

Скороговорку Станиславский предлагал вырабаты­вать через очень медленную, преувеличенно четкую речь. «От долгого и многократного повторения одних и тех же слов, — пишет он, — речевой аппарат налаживается на­столько, что приучается выполнять ту же работу в самом быстром темпе. Это требует постоянных упражнений, и вам необходимо их делать, так как сценическая речь не может обойтись без скороговорок».