Шекспиру. Мы смотрим шекспировские спектакли с хорошими актерами и, наверное, в

хорошей постановке, — спектакли как будто бы темпераментные и красочные, с

музыкальным сопровождением, с прекрасными костюмами, видимо соответствующие

лучшим классическим образцам. И все-таки мы втайне умираем от тоски и мысленно ругаем

Шекспира, или театр вообще, или даже самих себя. Положение осложняется тем, что в

театрах всегда есть «мертвый» зритель, которым по каким-нибудь особым причинам

радуется, что представление его ничуть не захватило и даже не развлекло: ученый-филолог,

например, с улыбкой покидает зал после традиционного спектакля великого драматурга,

потому что ему представилась возможность лишний разубедиться в правоте своих

излюбленных теорий и ничто не мешало ему тихонько повторять дорогие его сердцу

строчки. Он искренне хочет, чтобы в театре все было «благороднее, чем в жизни», и

принимает свое интеллектуальное удовлетворение за подлинное душевное переживание,

которого ему так недостает. К несчастью, его научный авторитет подкрепляет авторитет

скуки, и Неживой театр благополучно продолжает свой путь.

Тот, кто из года в год смотрит спектакли, которые пользуются большим успехом, замечает

необычайно любопытное явление. Казалось бы, так называемый «гвоздь сезона» должен

быть темпераментнее, динамичнее и ярче, чем спектакль-неудачник, однако это не всегда

так. Почти каждый сезон в большинстве городов, где любят театр, с огромным успехом идет

спектакль, опровергающий это правило, то есть спектакль, который привлекает зрителей не

тем, что на нем не поскучаешь, а как раз тем, что он даст возможность поскучать. Дело в том,

что «культурность» обычно связывается с неким чувством долга, а исторические костюмы и

длинные речи— с ощущением скуки, поэтому, как ни странно, определенная порция скуки