Затем, что я теперь так полно счастлив,

Что в будущем неведомом боюсь

Подобного блаженства уж не встретить. —

кому из нас в этот момент могла прийти в голову мысль, что через два месяца Константин Сергеевич навсегда уй­дет от нас...

Бурные, благодарные аплодисменты раздались, когда Константин Сергеевич произнес последние строчки мо­нолога.

Но он сейчас же перевел внимание учеников с себя на большие обобщающие вопросы.

— Я прочитал вам сейчас монолог Отелло. Как вы думаете, изменилось бы что-нибудь в моем исполнении, если бы я этот же монолог сыграл на сцене?

Обязательно изменилось бы.

Играя, я бы общался с Дездемоной, я ловил бы ее взгляд, может быть, мне захотелось бы встать перед ней на колени, взять ее руки в свои, мне, кроме слов, понадо­бились бы движения, словом, я жил бы жизнью Отелло в предлагаемых обстоятельствах шекспировской траге­дии. Сейчас же я читал вам, я видел ваши глаза.

Я поставил себе задачу, чтобы вы все в результа­те моего чтения поняли, как страстно Отелло любил Дез­демону. Я не играл, а передавал вам логику мыслей и чувств Отелло, я действовал за него, оставаясь собой — Станиславским.

Вы слышали, я не тороплюсь, я жду, дойдет ли до вас внутренний ритм. Вы можете очень спокойно вкладывать в душу другого одно видение за другим, можете вклады­вать их быстро, но непременно вкладывать, а не просы­пать. Скорость говорения не придает ритма, обратите на это внимание. Вы чувствуете, что я, читая монолог Отел­ло, даже останавливаясь, не переставал с вами разгова­ривать. Это не остановка, не дыра, это разговор молча­нием. Общения с вами я не прерывал. Не торопитесь. По­давайте мысль. Вы должны любить мысль, видеть ее ло­гику.

Помните, что на уроках по художественному слову вы должны научиться перспективе в речи. Тренируясь на небольших рассказах и монологах, вы сумеете перене­сти накопленный опыт в свою сценическую практику, на­учитесь действовать словом в ролях.