Авторский текст должен быть понят актером с такой точностью, чтобы он мог выразить его собственными словами, — только тогда Станиславский позволял актеру говорить словами автора.

Экспериментируя, Станиславский предлагал арти­стам, следуя примеру крупных писателей, создавать свои «черновики текста роли», для того чтобы еще глубже по­дойти к авторскому тексту.

Станиславский добивался того, чтобы актер, репети­руя сцену, мог собственными словами раскрыть основ­ную мысль, которая продиктовала драматургу опреде­ленный кусок текста. Создавая «черновики», актер рас­ширяет свои представления о фактах, отраженных в тек­сте, и приучает себя к мысли о том, что слова должны точно выражать ход мыслей действующего лица. Одно­временно «черновик» роли заставляет актера чутко вчи­тываться в авторский текст, проверяя отточенность его словесной формы.

— Часто ли вы думаете, — говорил Станиславский,— о том, сколько сил тратит писатель для того, чтобы об­разно и точно выразить словом всю сложность человече­ских переживаний? А вы не даете себе труда вникнуть в выраженную им мысль и механически пробалтываете слова.

Думая об этих словах Станиславского, невольно вспо­минаешь о том, как Маяковский в своей статье «Как де­лать стихи» пишет об огромном кропотливом труде, на­правленном на точный отбор нужных ему слов.

Маяковский описывает свою работу над стихотворе­нием «Сергею Есенину»:

Поэт в первых же строках пишет о том, что, выбирая слово, он спрашивает себя: «А то ли это слово? А так ли оно поймется? и т. д.»

«Начинаю подбирать слова.

Вы ушли, Сережа, в мир иной...

Вы ушли бесповоротно в мир иной...

Вы ушли, Есенин, в мир иной.

Какая из этих строчек лучше? Все дрянь! Почему?

Первая строка фальшива из-за слова «Сережа». Я никогда так амикошонски не обращался к Есенину, и это слово недопустимо и сейчас, так как оно поведет за со­бой массу других фальшивых, не свойственных мне и нашим отношениям словечек: «ты», «милый», «брат» и т. д.