Речь актера, умеющего виртуозно владеть приемами создания перспективы и планов в речи, неотразима. Только такая речь передает во всех оттенках мысль подлинно художественного произведения, ибо в нем каждое слово, каждый знак препинания являются следствием большого творческого напряжения писателя.

Станиславский боролся не только с неряшливостью передачи авторского текста, ему хотелось привить акте­рам мысль о том, что сценическая речь — искусство, требующее огромного труда, что надо изучать, как он го­ворит, «секреты речевой техники», что пора покончить с дилетантизмом актеров, которые свою безграмотность в этом вопросе прикрывают стереотипными словами: «Мне так удобно» или «Школе переживания не к лицу забота о формальной стороне речи».

Станиславский часто говорил, что изучение законов творчества способно притупить искру вдохновения у посредственного актера, но оно раздувает эту искру в большое пламя у подлинного художника. Станиславский го­ворил, что только ежедневный, систематический труд может привести актера к овладению законами речи на­столько, что для него станет невозможным не соблюдать эти законы. Неустанный труд лежит в основе требова­ния Станиславского к актеру, который должен «трудное сделать привычным, привычное — легким, легкое — пре­красным».

Большое место в понятии о перспективе артиста у Станиславского занимают вопросы, связанные с перспективой речи.

Он пишет о том, что обыкновенно, говоря о перспективе речи, имеют в виду только логическую перспективу.

Расширяя круг вопросов, связанных с этой проблемой, он говорит:

1)           о перспективе передаваемой мысли (та же логическая перспектива);

2)           о перспективе при передаче сложного чувства;

3)           о художественной перспективе, искусно раскладывающей краски, ярко иллюстрирующей рассказ, повествование или монолог».