пресловутая морковка перед нашим носом, которую нельзя достать. Сам он всегда говорил о

полном слиянии искусства с жизнью, о театре, в котором актеры и зрители действуют

сообща, повинуясь одному и тому же отчаянному зову.

Воплощение идей Арто — это всегда предательство Арто, искажение, потому что на

практике его мысли используются лишь частично; искажение, потому что легчи подчинить

определенным правилам работу нескольких преданных делу актеров, чем жизнь кучки

никому неизвестных люден, которые случайно переступили порог театра и тем самым стали

зрителями.

Однако гипнотические слова «Театр жестокости» помогают нащупать путь к созданию

театра более действенного, менее рассудочного, более эксцентричного, менее болтливого,

более волнующего. Потрясение доставляет радость. Плохо только, что к этому средству

нельзя прибегать слишком часто. Что следует за потрясением? Все дело именно в этом. Я

стреляю в зрителя из револьвера— однажды я так и сделал, — и на одно мгновение зритель

оказывается целиком в моей власти. Но чтобы воспользоваться этой ьластью, нужно иметь

какую-то цель, иначе в следующее же мгновение зритель вернется в прежнее состояние:

инерция — самая'могучая сила па свете. Я показываю лист голубой бумаги — голубой цвет,

ничего больше; голубизна — это некое непосредственное высказывание, оно вызывает

какие-то эмоции, которые тут же угасают. Ярко-красная вспышка—другие эмоции, по, если

ил немедленно не использовать, если не знать заранее как, зачем и ради чего они вызваны,

они тоже угаснут. Несчастье заключается а том, что мы легко делаем первые выстрелы,

совершенно не представляя себе, куда заведет нас битва. Одного взгляда на среднюю

зрительскую аудиторию бывает достаточно, чтобы возникло неодолимое желание стрелять

по залу, сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Так родился хэп-ненипг.