церкви, стихотворные строки на снопах, высокие воротники священников, выдержки из

Священного писания — все это здесь явно не к месту. Новый храм требует нового обряда,

но, разумеется. именно с обряда н нужно начинать, а уже обряд н тот смысл, который в него

вложен, должны определять форму храма, как это н было при строительстве всех великих

мечетей, соборов н храмов. Благие намерения, искренность, почтение, пера в культуру —

всего этого еще недостаточно; внешние формы внушают настоящее уважение, только когда

сам обряд внушает уважение, а кто сейчас мог бы задать топ? Конечно, сейчас, как и прежде,

спектакли должны носить ритуальный характер, но, если мы хотим, чтобы посещение театра

обогащало нашу жизнь, ритуал должен обрести соответствующие формы. Мы этих форм

пока не нашли, и никакие конференции и резолюции не положат их к нашим ногам. Актеры,

а вслед за ними критики и зрители тщетно пытаются уловить отзвуки исчезнувшей

традиции. Мы утратили всякое представление о ритуалах и обрядах— это в равной мере

относится к рождественским праздникам, дням рождения и к похоронам, -- но слова

остались, и прежние импульсы будоражат наши нервы. Мы чувствуем, что ритуалы

необходимы, что мы должны «что-то сделать», чтобы они вновь появились, и браним

.художников за то, что они не могут «отыскать» их для нас. Поэтому художники иногда

пытаются создавать новые ритуалы, используя единственный доступный им источник —

свое воображение; они подражают внешним формам языческих обрядов или формам

барокко, добавляя, к несчастью, кое-что от себя, и редко добиваются убедительных

результатов. В итоге после долгих лет засилья все более слабых и разжиженных подражаний

мы пришли к отрицанию самого понятии святости искусства. Но ведь святость не виновата в

том, что обыватели ,превратили ее в оружие устрашения непослушных детей.