|
|
Это обзор виртуальных библиотек и размещенных в них текстов. Я не ставил себе целью дублировать уже кем-то сделанное, хотя кое-что постараюсь добавить сам. |
||
Страничка формируется по принципу: "Я Маркса прочитал, и он мне не понравился" - т.е. личные пристрастия и осознанная необходимость. Заранее приношу извинения за отсутствие системы и допущенную субъективность. |
Если на указанной ссылке не окажется нужного текста, напишите это в гостевой книге, постараюсь найти. |
Текст |
Мог ли этому зрителю быть так близок
спектакль, утверждавший принципы «морального нейтралитета»? Нет, разумеется, Брук знает, что это
не так. Недаром он пишет о том, что страны Восточной Европы, где его «Лир»
прозвучал так громко, — это страны, по которым прошла война. Бруковский «Лир»
многим обязан влиянию Сэмюэля Беккета — писателя действительно мрачного и
безнадежного. Это сразу же уловил Кеннет Тайнен, и об этом много говорилось
потом в критике. Это отмечает и сам Брук в «Пустом пространстве». Но здесь
читатель найдет указание на то, чем же именно Беккет ценен для Брука. Беккет,
по его мнению, отнюдь не произносит свое "нет" с удовольствием. Его
"нет" — из тоски по «да». Прав или нет в данном случае Брук — другой
вопрос. Важно, как для него самого обстоит дело. Брук ставил себе целью не
просто показать мир холодный и страшный. Он желал изобразить его таковым со
всей бескомпромиссностью, чтобы столь же Бескомпромиссно прозвучала мысль о
том, как страшен мир, когда он бездуховен. Когда человек не приносит с собой
человеческое. Когда оно дается каждому отдельному человеку — лишь ценой
жестоких страданий. В бруковском «Лире» нет правых и
виноватых. Здесь всякий прав — со своей точки зрения — и всякий виноват, ибо и
он принес в мир свою долю зла. В этом смысле спектакль действительно поставлен
с позиций «морального нейтралитета, но, отказываясь судить героев, Брук тем
строже и беспощаднее судит мир, с котором они живут. Он не позволяет этому миру
ми на кого переложить вину. Это открылось не сразу даже Кеннету Тайнену —
только месяц спустя. Но во второй рецензии он уже написал: «Теперь мне понятна
природа жестокой эгалитарности мистера Брука: его спектакль оттого лишен
морали, что поставлен в аморальном мире». |