Актеры тем не менее бессознательно откликались на новую ситуацию. Они старались

подчеркнуть те места пьесы, которые могли привлечь внимание зрителей, то есть

безжалостно эксплуатировали каждую возможность обострить действие или

продемонстрировать взрыв чувств; они играли крикливее н грубее, чем в Европе, и, конечно,

торопливо проговаривали те сложные сцены, которыми так наслаждались зрители, не

знающие английского языка, н которые — ирония судьбы! — могли оценить по достоинству

только зрители, знающие этот язык. В конце концов наш импресарио договорился, что мы

дадим несколько представлений в Линкольн-центре в Нью-Йорке — в огромном зале со

скверной акустикой, где почти невозможно добиться контакта со зрителями. Нам пришлось

играть в этом громадном театре по экономическим соображениям — прекрасный пример

того, как создается замкнутый круг причин и следствии и неудачный состав зрителей, или

неудачное помещение, или то и другое вместе превращают актеров в грубых ремесленников.

Мы снопа оказались в такой ситуации, когда у актеров мс было выбора: они поворачивались

лицом к публике, говорили громким голосом и, разумеется, отбрасывали все то, что

придавало художественную ценность их игре. Такая опасность подстерегает актеров в любой

поездке: как правило, им приходится играть совсем не в тех условиях, на которые рассчитан

спектакль, поэтому контакт с новой аудиторией — обычно дело случая. В прежние времена

бродячие актеры перестраивали свои выступления в каждом новом месте; современные

изощренные постановки не обладают такой гибкостью. Вот почему, когда мы играли «US»

— спектакль - хэппенинг о воине во Вьетнаме, созданный общими усилиями группы актеров

Королевского шекспировского театра, •— мы решили отказаться от приглашений на

гастроли. Наш спектакль во всех своих деталях был рассчитан па тот круг лондонских