происходящим, ожидая от актера исполнения его работы, то под их равнодушными

взглядами он вдруг обнаружит, что единственное, на что он способен,— это повторить

репетиции. Будучи глубоко взволнованным, он постарается из всех сил вдохнуть жизнь в

свой труд, но тут же почувствует, что ничего не выходит. Тогда он объяснит это «плохим»

залом. В тех случаях, когда спектакль «хорошо пойдет», он встретится с публикой, которая

живо и с интересом отнесется к происходящему на сцене,— такая публика соучаствует. С ее

участием, с участием ее внимательных глаз и радостной сосредоточенности репетиция

превращается в спектакль. Тогда слово «представление» не будет больше стоять между

актером и зрителем, между залом и зрелищем, Оно охватывает их обоих: то, что существует

для одного, существует н для другого. Сама публика тоже изменилась. Она явилась в театр

из жизни извне, которая, по существу, повторяется теперь па этой специально отведенной

площадке, где каждое мгновение проживают и более ярко, и с большей отдачей. Зрители

сопереживают актеру, а им в свою очередь сопереживают со сцены.

Поторение, представление, соучастие. Это слова суммируют три элемента, каждый из

которых необходим для того, чтобы событие на сцепе состоялось Но суть еще отсутствует,

потому что любые три слова статичны любая формула—неизбежная попытка установить

правду да всегда. Правда же в театре —всегда в движении

Сейчас, когда вы читаете эту книгу, она уже устаревает. Для меня это упражнение,

застывшее на бумаге. Но у театра есть одна особенность, отличающая его от книги. Всегда

есть возможность начать заново В ЖНЗЕШ это нереальностью: нам никогда не удастся

вернуться назад. Часы не повернуть вспять, нам больше не представится второй случай. В

театре все можно счесть непроисходящим.

В повседневной жизни «если бы» —фикция, в театре— это эксперимент. В повседневной