искусстве, которое так его обновляет, открыть для себя новые возможности? Для публики,

счастливой и обновленной радостным вечером, проведенным в театре, вопрос заключается в

том же самом.

Каковы дальнейшие возможности? Мы знаем, что может произойти быстротечное

освобождение. Может ли что-нибудь остаться?

Здесь вопрос снова упирается в зрителя. Захочет ли он изменения окружающих его условии?

Захочет ли он чего-то иного в себе самом, в своей жизни, в жизни общества? Если нет, тогда

ему не нужно, чтобы театр стал для него испытанием, чтобы он был увеличительным

стеклом, прожектором или местом встречи.

С другой стороны, ему может понадобиться или что-то одно, или все сразу. В таком случае

ему не только необходим сам театр — ему необходимо все, что он сможет в нем получить.

Таким образом, мы подходим к формуле, к уравнению, которое звучит так: театр — ППС.

Для того чтобы расшифровать эти буквы, нам придется воспользоваться неожиданным

источником. Во французском языке нет адекватных слов для перевода Шекспира. Но зато,

как это ни странно, именно в этом языке мы находим три ежедневно употребляемых слова, в

которых заключены проблемы и возможности театра.

Повторение, представление, соучастие. Слова имеют тот же смысл, что и английские, Но

французское repetition еще отражает и механическую сторону процесса в отличие от

английского rehearsal. Неделя за педелей, день за днем, час за часом практика приводит к

совершенству. Это поденщина, зубрежка, дисциплина—скучное занятие, дающее хорошие

результаты. Каждому спортсмену известно, что тренировка в конце концов вносит свои

поправки. Повторение — творческий процесс, бывают эстрадные певцы, репетирующие

песню по году и даже больше перед тем, как исполнить ее на публике. После этого они будут

исполнять ее еще лет пятьдесят. Лоуремс Оливье сам репетирует диалог до тех пор, пока не