Брук отказывается отвечать на подобный вопрос. Он представляется ему незаконным.

Мнение, будто «в пьесе все написано» и надо лишь попять, как прочесть запечатленные на

бумаге слова, кажется ему результатом лености разума. Слова лишь помогают пробиться к

мысли, которая их породила, к жизни, возбудившей у художника этот отклик. А она

неисчерпаема. Художественный образ потому и многозначен', что он вобрал в себя что-то от

многообразия жизни. Великий же образ обладает многозначностью необыкновенной.

Скольким бы актерам ни удалось одинаково полно вжиться в образ Отелло, Гамлета, Лира,

перед нами всякий раз будет все-таки иной Отелло, Гамлет, Лир. Какого из них «задумал

Шекспир»? Никакого — и всех. Он создал литературный (многозначный) образ, а не живого

человека, наибольшего сходства с которым следует добиваться. Так же и со спектаклем.

«Индивидуальный», «похожий лишь на себя» спектакль — это еще и спектакль, в котором

чрезвычайно полно воплотилась индивидуальность режиссера.

Режиссерский театр не принято считать благоприятствующим развитию актерского

творчества. В подавлении актера, как известно обвиняли и Станиславского, и Мейерхольда,

и многих других. Единственное исключение делали для Макса Рейнгардта, да и то в его

любви к актерской своеобычности видели такое противоречие с его режиссерской природой,

что приводили это исключение лишь в подтверждение правила. Между тем режиссерский

театр не подавляет творчество актера, он только упорядочивает его, подчиняет определенной

системе. Каждый из крупных режиссеров, подвергавшихся нападкам защитников

«актерского театра», оставил после себя больших, а иногда великих, выращенных его

школой актеров.

Брук — один из немногих режиссеров, по отношению к которым подобные опасения никогда

не высказывались. Его любовь к актеру открылась сразу, а в дальнейшем получила