взаимодействие между словообразующим механизмом и сознанием делает его искусство

таким неповторимым, таким волнующим и особенно таким осмысленным. У Гилгуда мы

ощущаем одновременно и смысл того, что он выражает, и искусство исполнителя. Такая

высокая степень мастерства только усиливает наше восхищение, Работу с ним я всегда

вспоминаю с огромным удовольствием.

Пол Скофнлд говорит со своей аудиторией по-другому. Тогда как у Гилгуда инструмент

находится посредине между музыкой и слушателем и требует, таким образом, исполнителя

квалифицированного и подготовленного, у Скофплда инструмент и исполнитель едины —

инструмент из плоти и крови, открывающий себя для неизвестного. Скофилду, с которым я

познакомился, когда он был еще совсем молодым актером, была присуща странная

особенность: ему не давались стихи, но зато он создавал незабываемые стихи из прозы. Это

выглядело так, словно акт произнесения слова вызывал в нем вибрации, которые отдавались

значениями, гораздо более усложненными, чем те, что могло создать его рациональное

мышление. Он произносил слово «ночь», а затем вынужден был сделать паузу,

прислушиваясь всем своим существом к этим поразительным импульсам, возникающим где-

то в таинственной камере внутри его. Так он познавал чудо открытия в момент его

свершения. Эти паузы, эти глубинные озарения сообщали его исполнению сугубо

индивидуальную структуру ритмов и доносили до слушателя скрытый до той поры смысл.

Репетируя роль, он пропускает снова и снова через слова все свое существо, состоящее как

бы из миллионов сверхчувствительных датчиков. Во время спектакля срабатывает тот же

механизм, благодаря которому все, что он уже зафиксировал, возникает каждый вечер и по-

прежнему, и совершенно по-иному.

Я привел два известных имени в качестве примера, но само явление постоянно возникает на